Еще один день прошел. Уже завтра повелитель должен был позвать меня. Никто в этом не сомневается, а вот мне почему-то страшно. Что если одна из этих наложниц оказалась лучше, чем я? Их же специально обучали доставлять удовольствие, а я... Ну, теперь я умею кое-что, но достаточно ли этого?
Я опять едва смог уснуть, почти час ворочался, кутаясь в одеяла и дрожа от холода.
Проснулся я в полной темноте. Узкое окно едва пропускало лунный свет, и почти ничего не было видно. Я замер и прислушался. Но все было спокойно, только далекое журчание воды нарушало тишину.
От этого мне становится ужасно холодно и страшно. По позвоночнику пробегает ледяная волна, и тело самопроизвольно переходит в режим «гепард-гена». Такого просто не могло произойти! Это абсолютно невозможно для меня – проснуться посреди ночи без веской причины. Мне же сказали, что игра будет перематываться, поэтому я чисто физически не мог бы этого сделать. Я вскакиваю на ноги, отбрасывая покрывала. Сейчас на мне только длинная, почти до пола, рубашка, расшитая мелким жемчугом, но я не замечаю ночной прохлады.
- Раджа!
Сонный евнух, комнатка которого находится неподалеку, откликается на зов:
- Что случилось, господин?
- Это я хочу спросить, что случилось, - я с трудом говорю как можно медленней, иначе слова превратятся в набор шипяще-свистящих звуков, - ты ничего не слышал? Почему я проснулся?
- Ничего, господин. Все тихо. – Раджа смотрит слегка удивленно.
читать дальшеМне ничего не остается, кроме как кивнуть головой и вернуться в комнату. Может, просто произошел сбой системы, или у кого-то завис компьютер? Или это какая-то неведомая мне психологическая уловка, чтобы посильнее меня помучить? Я не знаю, что и думать, но как раз в этот момент тело возвращается к обычному режиму и на меня наваливается усталость и сонливость, я засыпаю, так ничего и не решив.
Последний день оказался самым долгим. Временами я просто «зависал», бессмысленно уставившись в одну точку, и тогда Радже приходилось по несколько раз звать меня, чтобы я очнулся. Наконец-то наступает вечер, и меня начинают готовить к встрече с повелителем. По мере того, как темнеет, моя нервозность все увеличивается. Какие-то нелепые страхи заполняют мою голову, я и сам знаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Мою кожу умащают благовониями, на пальцы надевают множество перстней, на руках и ногах позванивают браслеты. Из одежды Раджа выбрал тонкие светло-желтые шальвары и короткую безрукавку с округлыми полами.
И вот я уже стою перед дверью в покои повелителя. Мне почти страшно. Я едва заметно дрожу и никак не могу успокоиться. Первый шаг самый тяжелый, потом я просто опускаюсь на колени. Я боюсь посмотреть на царя, не знаю, что увижу на его лице.
- Встань и подойди ко мне. – Слышу его голос и выполняю приказ, все еще не поднимая глаз.
- Виалль, - пальцы властителя поднимают мое лицо за подбородок, и я встречаюсь взглядом с темными гипнотизирующими глазами.
В его глазах я вижу то же, что и раньше, но сейчас в них светится что-то еще, я не могу распознать точно, но кажется, это тревога или даже страх.
Кажется, царь увидел нечто в моих глазах, успокоившее его волнение, он наклоняется и целует меня. Это так больно и одновременно так сладко. Как же мне этого не хватало!
«Как ты мог так поступить со мной?! Почему оставил меня?! Ведь ты только мой!» - я не хочу думать о том, что осталось меньше месяца, но все равно это знание живет в глубине меня, и я вцепляюсь, почти отчаянно, в его волосы, плечи, почти кусаю его губы, сейчас я уже не могу думать о том, что причиню ему боль. Сильнейшая жажда, едва ли не жадность сжигает меня, и только он один сможет ее утолить.
За окнами уже занимается рассвет, и весь мир кажется холодным и серым. Единственное яркое пятно в нем – Фатих. Его черные блестящие волосы разметались по подушкам, а смуглая кожа теплая и гладкая, и так хорошо прижиматься к ней – всем телом, как можно теснее.
- Чего ты хочешь сейчас? Любую вещь проси, все тебе дам, хабиби.
Я изумленно распахиваю глаза и смотрю на повелителя.
- Подари мне мечи, повелитель.
Царь удивлен, но не настолько сильно, как я ожидал, кажется, он замечал мои непроизвольные движения – отработанные до автоматизма элементы «Танца Мечей». Я объясняю, что именно мне нужно, и он соглашается:
- Хорошо, Виалль. Но для чего они тебе?
- Я хочу показать вам мой Танец, повелитель, - я задумал это еще когда примерял шорты.
Повелитель удивлен, кажется, он никогда о таком не слышал. А я-то был уверен, что танец с саблями появился именно на востоке... Или его еще не придумали?
Как бы там ни было, я могу устроить показательное выступление уже завтра. У меня почти все готово – костюм, музыка, а сам танец отрепетировать нельзя – он каждый раз разный и у каждого он свой.
Помню, когда я первый раз увидел Танец Мечей... Это было незабываемо, с тех пор я просто загорелся идеей научиться такому же, и даже в восемь лет смог настоять на своем и заставить родителей записать меня в школу «Путь Меча».
Сам по себе танец не содержит ни капли соблазна или искушения, он состоит целиком из элементов нападения и защиты. Возможно, это не совсем то, что следует показывать на ночной половине, но я надеялся, что коротенькие кожаные шорты и безрукавка смягчат это впечатление. Ведь обычно Танец проводят без музыки и в белой свободной одежде, но он и тогда завораживает и очаровывает – ритмичные повторяющиеся движения содержат в себе составляющие гипноза, и погружают зрителей в некий полутранс. Думаю, все это в сочетании с моим полуобнаженным изгибающимся телом понравится повелителю.
***
Повелитель проводит пальцами по расшитым золотом ножнам, по рукоятям, украшенным драгоценными камнями. Эти клинки и сами по себе – настоящее сокровище, и стоят как несколько хорошо обученных рабов.
Царь подает знак, и слуга бережно заворачивает в ткань мечи вместе с перевязью, которая позволит носить их за спиной. Сверток уносят, чтобы отдать обитателю ночной половины – тому, кто и думать не должен о подобных вещах.
Уже в который раз властитель с нетерпением ждет вечера, в предвкушении новой встречи с мальчиком. И хотелось бы ему бросить все дела, и позвать свое сокровище немедленно, но царство... царство лишило его свободы в тот день, когда принял он знаки правителя.
Но все же вечер наступает, отяжелевший шар солнца касается горизонта, и на землю ложатся первые сумерки. Царь делает знак рукой, чтобы слуги привели мальчика, но вместо этого раздается только тихая музыка, которая постепенно становится все громче и настойчивей. Незнакомая мелодия непривычна для слуха, слишком уж резок и изломан ее ритм, но все же есть в ней что-то завораживающее, подчиняющее. Полог, отделяющий покои властителя, отодвигается и пропускает невысокую фигурку, закутанную в алый шелк. И только синие глаза, сильно подведенные черной краской, видны на лице, и по одному лишь выражению их повелитель понимает, что наложник улыбается, и невольно улыбается в ответ.
Мальчик идет, словно плывет, так легки и плавны его движения, что даже ни одна складка шелка не шелохнется. И мелодия следует за ним, подчиняется ритму его невесомых шагов, и вдруг неожиданно меняется, будто бы все музыканты разом ударили по струнам и барабанам. Алое полотнище взметается в воздух, закрывая фигуру чужеземца, и точно множество серебряных молний пронзает ее. Невыносимо долгую и томительную секунду оно висит в воздухе и внезапно распадается на сотни розовых лепестков. Они кружатся, подчиняясь взмахам тонких рук, обвиваются вокруг гибкой фигуры, и только сейчас можно рассмотреть, во что одет невольник. И от этого зрелища невольно перехватывает дыхание, а во рту становится сухо. Тело мальчика изгибается, а движения рук, держащих мечи настолько быстры, что кажется будто они превратились в серебряные крылья. Вначале повелитель лишь наслаждается невероятным танцем, течение которого едва уловимо глазом. Но постепенно он все больше и больше начинает узнавать знакомых движений – сам когда-то проходил обучение у хозяина мечей, и мог бы со временем стать учителем, если бы старшие братья не погибли во время кораблекрушения. И вдруг понимает царь – если это и есть танец, то танец смерти. Встреться хоть один человек на пути сверкающих клинков – и не выжить ему.
Повелитель встречается взглядом с глазами пленника и едва удерживается от того, чтобы вздрогнуть, настолько они сейчас холодны, спокойны и равнодушны, непривычно светлые на фоне густой черной краски. Глаза демона, глаза убийцы. И странное чувство охватывает царя – будто бы стоит он на краю пропасти бездонной и смотрит вниз на бушующее море. И нет сил пошевелиться или отвести взгляд, нет сил даже вздохнуть глубоко или произнести хоть слово. Но танец по-прежнему прекрасен, а невольник, его исполняющий, еще прекраснее, только сейчас это красота молодого опасного хищника, как если бы властитель приказал выпустить из клетки пантеру и полюбовался бы на ее охоту.
Чужеземец приближается все ближе и ближе, ни на секунду не оставляя темпа, не ломая резкого ритма, его глаза по-прежнему горят ледяным пламенем, и повелитель ощущает страх, холодом пробегающий под кожей, и лишь плотнее сжимает губы, чуть сильнее прищуривает глаза, впервые ощущая себя в чьей-то полной власти, ведь сейчас он даже стражу позвать не в силах, даже пальцем шевельнуть не может. Но в тоже время сердце его словно бьется в такт музыки, сжимается от восторга и предвкушения чего-то неведомого. Все ближе и ближе подходит невольник, и все тяжелее дышит царь, словно воздуха больше не осталось в комнате.